Русские и сербы в войну 1876 года за независимость христиан (А. Н. Хвостов):
Подводя итоги, мы видим, что причины недовольства русских на сербов и главнокомандующего Черняева очень разнообразны; одни говорят: мы пришли сражаться за сербию, помогать им, а для нас нет помещения, кормят дурно и не выдают жалование за несколько месяцев. Сербы спрашивают: зачем вы пришли, кто вас звал? Не только не впускают к себе в дом, но отказывают даже в приюте раненым, для них ни подвод, ни лошадей не было, приходилось тащиться пешком, чуть не умирая с голоду, или от истечения крови и без перевязки ран. Сами сербы трусы, бегут и не хотят драться, оставляя нас на произвол судьбы; стреляли в русских офицеров, когда те останавливали их и заставляли идти вперед. Раненых не только не подбирали, но, требуя денег, торговались их за вынос с поля сражения. И это они поступали с теми, кто бросив все, пришли проливать кровь за них. Мы отстаивали каждую пядь земли сербской, и если бы не русские, турки были бы давно в Белграде. Посмотрите на этих сербов, какие они чистенькие, как будто на параде; мы в сравнении с ними чернорабочие. {...} Наконец, во всей администрации сербской полный беспорядок, и что никакого толку не добьешься. Вообще сыпятся сотни самых разнообразных неудовольствий на все сербское; не забудут упомянуть даже об извозчиках, которые не желают везди по таксе, так как штабные их избаловали, и про прачек, берущих за мытье очень дорого. Нет, будь проклята эта страна, где нас не ценят; мы несчастные жертвы иллюзии, навеянной подлыми журналами, которые не дали нам ясного понятия о положении страны, и при этом, конечно, сыпали всевозможные ругательства. Так говорили, проклиная свою участь, образованные люди, которые могли бы понимать край, но, представьте себе, что же могли чувствовать, говорить и делать люди темные, приехавшие, зажмуря глаза, постоять за веру Христову и помочь братьям; это толпа без малейшего понятия о положении дел и страны, куда попала. Они видели и приходят к убеждению, что в Сербии вездеи во всем - одно преступление, подлость и измена.
Все эти обвинения так крупны и представляются чудовищно невероятными, что многие из русских могут потерять всякую веру в нравственные качества сербов.
В пороховом дыму: роман в 3-х частях (Николай Николаевич Каразин):
Лихорадка опустошает ряды сербских войск... Редеют от боевых потерь и без того немногочисленные ряды дружин русских добровольцев. Меж теми и другими словно черная кошка пробежала, часу не проходит без ссоры. И тем, и другим тяжело, и те, и другие сваливают вину друг на друга.
Сербы - трусы, они бегут и оставляют на поле боя одиноких русских, те гибнут напрасно и без пользы - "пример плохо действует". Сербы недовольны своими добровольными товарищами: офицеры русские, мол, слишком строгие, много требуют. Не спелись, значит, надо их поделить. Собрали всех русских, сформировали отдельные роты и батальоны - это оплот и единственная прочная сила тимовско-моравского войска. Этот оплот уже два раза сменился своим составом... Вот уже месяц, как наши не выходят из линии огня. Они голодают на своих позициях; больные, в лихорадочном жару и бреду, они идут на турецкие позиции, берут и губнут на них... Старая, избитая песня: "сербы, мол, не поддержали". Это идет какое-то эпидемическое, повальное самоисстребление.
Сборник материалов по русско-турецкой войне 1877-78 г.г. на ..., Volumes 8-10:
Добровольческие начальники деятельно уверяли, что сербы трусы и ненавидят русских из зависти; трусость их подтверждается обилием крестов "Таково" у русских и относительно малым числом их у сербов; ненависть их подтверждали новейшим примером, состоявшем в том, что в одной из казарм Белградской цитадели русские спят без соломы на голом полу, или на гнилой соломе, тогда как в той же казарме сербы спят на кроватях и постелях с изрядным бельем.
Полковник Раевский, бездумно погиб, желая освободить этих сербских братушек.
