Трезвая оценка мифу о Косовском поле

Занявшие центр Балканского полуострова сербские племена гораздо позже, чем соседняя Болгария, вышли из состояния предклассового общества и вступили на путь классовой цивилизации и эксплуататорской государственности. Когда Болгария уже громила Византию, а болгарский царь Симеон провозглашал себя императором и претендовал на византийский престол (начало 10 века),  сербы продолжали жить доисторической жизнью. Много столетий разные сербские племена находились под властью то Венгрии, то Болгарии, то Византии, сохраняя при этом обыкновенно значительную автономию.  Самостоятельное сербское государство было провозглашено в 1170 году великим жупаном Стефаном Неманей – в период, когда Византия переживала очевидный кризис (через 15 лет от Византии отделится завоеванная ею в начале 11 века Болгария и будет создано Второе болгарское царство).

Собственно, сам титул основателя династии Неманичей был свидетельством еще сильных в Сербии дофеодальных пережитков. Жупа – это федерация нескольких соседних общин. Жупан – старейшина,  выборный и подконтрольный председатель такой федерации. Разумеется, в эпоху Стефана Немани от выборности и подконтрольности жупанов народу не оставалось и следа, хотя определенная мера подконтрольности князей своему классу феодалов, и их «саборам» (съездам) сохранится на протяжении всей истории средневековой Сербии.

82-летний Стефан Неманя отрекся от власти и ушел в монастырь в 1196 году. Его преемником стал его сын Стефан Первовенчанный, который отказался от архаического и совершенно не отвечающего новым феодальным реалиям титула «великого жупана», и принял титул  князя.  Стефан Первовенчанный боролся за власть со своим братом Вуканом, сблизился с Римом и Венецией и даже в 1217 г. получил от папы королевскую корону (История Югославии, т. I, с. Москва, 1963, с. 90).

После Стефана Первовенчанного у власти чередуются его сыновья, каждый из которых свергает предыдущего –Радослав (1227-1234), Владислав (1234 – 1243) и Урош I (1243 – 1276). Владислав, даром что свергнул своего родного брата, который как-то подозрительно быстро умер через год после своего свержения, находясь в заключении  в монастыре, после своей смерти (а умер он в 1267году – свергнувший его Урош не стал его убивать, но сохранил за ним королевский титул и некоторые земли в южной Сербии) был причислен сербской православной церковью к лику святых.  Урош I правил долго, но был свергнут с престола своим сыном Драгутином. Сам Драгутин, видимо, под давлением бояр, в 1282 году был вынужден отказаться от престола в пользу родного брата Милутина, оставив себе некоторые области в Северной Сербии. При Милутине (1282 – 1321) происходит бурное расширение Сербии (там же, с. 91). Драгутин (ум. в 1317 году) опирался на Венгрию и католиков и фактически создал самостоятельное королевство в Северной Сербии. Милутин, напротив, действовал обыкновенно в союзе с Византией (там же, сс. 91-92)

После смерти Милутина происходит война за власть между Стефаном Дечанским (сын Милутина), его родным братом Константином и сыном Драгутина Владиславом (там же, с. 92).

В этой войне побеждает полуслепой сын Милутина, Стефан Урош Дечанский. Проигравший ему родной брат Константин, как повествует Википедия, после поражения в борьбе за власть, «был схвачен и зверски убит, будучи прибитым железными гвоздями к доске» http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A1%D1%82%D0%B5%D1%84%D0%B0%D0%BD_%D0%94%D0%B5%D1%87%D0%B0%D0%BD%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9

Полуслепым Стефан Дечанский стал не из-за болезни и не из-за несчастного случая. Еще в  1308году он организовал заговор с целью свержения отца, Милутина, но проиграл и был приговорен к ослеплению. Ослепление, однако, было лишь частичным (среди способов этой жестокой кары было вращение раскаленного железа перед глазами, но не вплотную к ним, благодаря чему можно было регулировать меру потери зрения). По другой версии,  «есть мнение, что Стефан Урош на самом деле был ослеплен «условно» — в случае неповиновения наказание было бы приведено в исполнение, однако вплоть до смерти отца Урош носил повязку на глазах в знак смирения» (там же). Как бы там ни было, после смерти отца он заявил, что по воле Божией и при помощи святого Николы Угодника внезапно прозрел, и поэтому может претендовать на власть.

Мы привели столь подобный рассказ о войнах никому не интересных сейчас  сербских феодалов эпохи средевековья, чтобы стало понятно. что практически все сербские кнзья 12-13 веков приходили к власти путем государственных переворотов, были братоубийцами, отцеубийцами и сынооослепителями.  Хотя, как видно, по судьбе Владислава и Драгутина, не всегда свергнутый в результате переворота правитель подвергался истреблению.

При Стефане Дечанском продолжается расширение Сербии. Она сталкивается с соседней православной и славянской Болгарией.  Конфликт Сербии и Болгарии решается посредством войны. 28 июля 1330 г. сербы под командованием сына Стефана.Дечанского Стефана Душана громят болгар под Велбюждой (ныне – Кюстендиль), болгарский царь Михаил Шишман гибнет в бою. После этого, завоевав достаточный авторитет. Стефан Душан производит государственный переворот и убивает отца. Ему в то время – 23 года (История Югославии, т. I, с. 93).

Стефан Дечанский, несчастная жертва своего и чужого властолюбия, ослепленный отцом, убивший брата и убитый сыном, позднее был причислен Сербской православной церковью к лику святых – чего не удостоился его сын, самая крупная и самая страшная фигура из числа сербских средневековых феодальных правителей.

Став властителем Сербии, Стефан Душан продолжил энергичную политику экспансии, направленную прежде всего в сторону юго-востока, на отъем земель от Византии. Эта экспансия облегчается тем, что в 1340-х годах в Византии бушует гражданская война, в которую вмешивается Стефан Душан, поддерживая силы феодальной реакции против бюргерской революции в Салониках. К середине 1340-х годов Душан завоевывает Македонию (без Салоник), Албанию и куски Греции, в конце 1340-х годов – Эпир, Фессалию и Акарнанию. Но его попытки заключить союз с Венецией и вместе с ней завоевать Константинополь не увенчались успехом (История Югославии, т. I, сс. 94 – 95).

Русский историк конца 19 века, Т.Д. Флоринский, посвятивший Душану и его времени отдельное исследование (Т.Д. Флоринский. Южные славяне и Византия во второй четверти 14 века. Вып. 1-2. СПб, 1882) упрекает сербского короля, что тот проводил захват этнически чужих – греческих и албанских земель, забросив и покинув единокровные сербам племена, находившиеся в подчинении (или под угрозой подчинения) католическим Венеции и Венгрии.   Речь идет как о хорватах и боснийцах, так и о части собственно сербов, которые в то время не входили в королевство Душана, а пребывали под властью Венгрии (Белград, например, был тогда под венгерской властью). Но Душан был не современным сербским националистом, а средневековым реальным политиком. Искренне верующий православный, он всю жизнь воевал с православными правителями Византии и стремился, как уже было сказано выше, в союзе с католической Венецией разделить византийское наследие, став самому византийским императором.

Более того. Когда стало понятно, что турки-османы представляют собой серьезную силу, которую лучше иметь в друзьях. чем во врагах, Душан направил в 1351 г. послов  к султану Орхану с предложением выдать дочь Душана за одного из сыновей Орхана. Душан искал союза с турками для борьбы против Византии. Орхан согласился, но византийский правитель Иоанн Кантакузин, враг Душана, испугавшийся перспективы союза двух самых опасных на тот момент врагов Византийской империии, сумел сорвать это дело, уничтожив посланное Орханом к Душану ответное турецкое посольство (Флоринский, Т.Д. Флоринский. Южные славяне и Византия во второй четверти 14 века вып. 2, с. 191 – 193).

В 1346 году Душан короновался как «царь сербов и греков», приняв на себя императорский титул. Но мечту всей своей жизни  – войти как победитель в Царьград, пленивший некогда его детское сердце (именно в Царьград выслал дед Душана Милутин своего полуослепленного сына вместе со своим маленьким внуком), он осуществить так и не смог, внезапно умерев в в декабре 1355 года.

Войны,  непрерывные захватнические войны составляли главное содержание политики Стефана Душана. Эти войны дали Сербии эфемерную государственную мощь и эфемерную национальную славу, но закрепостили народ, подорвали народное благосостояние и сделали неизбежным стремительное обрушение Сербии с высот завоеванного государственного могущества. Повторилась история завоеваний царя Симеона на пике могущества Первого Болгарского Царства. Симеон тоже вел победоносные войны против Византии с целью овладеть константинопольским престолом – и его войны тоже перенапрягли силы народа, и сделали неизбежным крах Первого Болгарского царства. В обеих случаях национальное и государственное могущество было куплено народными лишениями и народным горем, а потому оказалось скоропреходящим…

«Еще во второй половине 12 века современники описывали Сербию, как труднодоступную, покрытую лесами страну, населенную воинственными пастухами. В 13 веке экономический облик страны стал быстро меняться» (История Югославии, т. I, с. 89). Менялся он в сторону развитого феодализма.

Средневековая Сербия была (Капитан Очевидность!)  феодальной страной. Крупнейшим феодальным собственником в ней выступала, – тоже Капитан Очевидность! – православная церковь.  Не в накладе был и король. Класс феодалов – властела – владел землей как на правах феодальной частной собственности – баштины, аналог русских вотчин, так и на правах условной собственности – пронии (русское поместье), предоставляемой за службу и отбираемой в случае прекращения службы. Основой общества были крестьяне, делившиеся по степени свободы на несколько категорий: себры, влахи, меропхи и отроки.

Себры – это лично свободные крестьяне, независимые от феодалов и владевшие собственной землей. Их осталось мало, и становилось с каждым годом все меньше Влахи – это стремительно сербизирующиеся румыны и отчасти собственно сербы, занимавшиеся скотоводством в горах и пользовавшиеся высокой степенью личной свободы и общинной автономии. Меропхи – аналог русских смердов –были основной частью сербского крестьянства. До Законника Стефана Душана они сохраняли личную свободу, но не имели собственной земли и за пользование землей были вынуждены отрабатывать барщину и платить оброк. Отроки – аналог русских холопов – это рабы, занятые преимущественно в домашнем хозяйстве феодалов.

Военные успехи Душана были куплены трудом и жертвами сербского крестьянства и оплачены его полным закрепощением. В принятом в 1349 году, ровно за 300 лет до Уложения Алексея Михайловича,  Законнике Стефана Душана, «прикрепление крестьян к земле получило полное юридическое оформление. В нем запрещалось под страхом высшего наказания [? Смертной казни?] принимать чужого человека, определялась суровая кара меропхам, бежавшим от своего господина. Крестьянам не разрешалось переселяться и в города» (История Югославии. т. I, с. 102). Согласно установленным в Законнике нормам, меропхи обязаны были отрабатывать на своих господ 106 дней в году – причем в эти 106 дней не входят работы на государство, которые полагались дополнительно (там же. с. 101). Себры – лично свободные крестьяне, по «Законнику» Душана теряли права самоуправления и возможность собираться для решения своих дел, причем нарушителям закона грозили урезание ушей и штраф. «По мысли составителей Законника, себрам и не для чего было собираться,  ибо вся власть над ними и местное управление перешли в руки царских чиновников, кефалий или феодальных землевладельцев, собствеников баштин, наследственной собственности, и проний, временного пользования» (А.Л. Погодин. История сербского народа//История Югославии. Составители С. Шумов, А. Андреев. М., 2002, с. 276).

В Сербском королевстве развивались города и рудники. Однако раннебуржуазная революция и превращение горожан в самостоятельный фактор политической борьбы были невозможны в силу инонационального характера городов. Авторы изданной в СССР весьма хорошей  «Истории Югославии» пишут:

«Городская жизнь в Сербии, за исключением приморских районов Зеты [приморская область средневековой Сербии, частично входит в современную Чернгорию], где издавна существовали крупные города, участвовавшие в международной торговле, развивалась сравнительно медленно. Характерной особенностью городов была незначительная роль в их экономике местного сербского элемента. Дубровницкие, итальянские и другие иностранные купцы и ремесленники занимали в городах прочные экономические и политические позиции, оттесняя на задний план местных жителей. Иностранные купцы и ремесленники имели в крупных городах свои свои колонии, пользовались особыми правами, получаемыми от сербских королей. Это создавало разобщенность городского населения, разнившегося не только по социальному положению, но и по этническому составу. Города в Сербии в эпоху средневековья не играли сколько-нибудь заметной политической роли, не могли стать, как это было в других европейских странах, опорой королевской власти в борьбе с феодальной раздробленностью. Слабое развитие городской жизни и особенности развития сербских городов наложили, таким образом, заметный отпечаток на всю историю феодальной Сербии (История Югославии. Т. I.  М,, 1963, с. 104)

Наконец, следует сказать, что временное прекращение заметной политической борьбы внутри феодального класса при Стефане Душане объясняется личными качествами этого последнего, а не институциональными преобразованиями. Опять обратимся к советской «Истории Югославии»:

«Хотя в постановлениях Законника прослеживается стремление усилить центральную власть в стране и подчинить феодалов государственному контролю, внутренняя политика Стефана Душана не способствовала этому. Отстранив от управления государством ряд сильных властельских родов, он возвысил многих своих сподвижников, получивших громадные земельные владения и высокие должности за личные заслуги. Все эти феодалы пользовались полной самостоятельностью, собирали в свою пользу государственные налоги и торговые пошлины, чеканили собственную монету и т.д. Экономическая и политическая сила крупных феодалов не только не ослабла, но и еще более выросла. Поэтому отсутствие в стране феодальных междоусобиц и мятежей в период правления Душана оказалось явлением временным и не означало победы централизованной формы правления» (там же, с. 96-97).

По словам Т.Д. Флоринского, Душан «еще при жизни отдал отдельные области своей монархии в почти независимое управление своим доверенным людям», а после его смерти «Сербское государство, по меткому выражению Кантакузина, распалось на тысячу частей» (Т.Д. Флоринский, цит. соч., вып. 2., с . 274).

Сразу после смерти Душана его наместники, те, кому он «отдал отдельные области своей монархии в почти независимое управление»,  как некогда сподвижники Александра Македонского, вступили между собой в энергичную борьбу за  передел полученного ими наследства. Сын и наследник Душана, Стефан Урош V Слабый, стремительно превратился во всего лишь формального правителя. После того, как он умер в 1371 году, пресеклась династия Неманичей.

Обрушение Сербского государства с высот величия в бездну развала было стремительным, но не случайным. Искусственный характер величия, созданного на чудовищном перенапряжении сил народа, не мог длиться долго – и чем выше было величие, тем страшнее оказалось падение.

В борьбе за власть очень быстро на первый план выдвигается Лазарь Хрбелянович. Объясняется это не его богобоязненностью и не его способностью произносить высокопарные фразы, а тем, что он был правителем области Нова Брда, где располагались богатейшие в Сербии рудники. Экономическая сила государства Лазаря, в полном соответствии с историческим материализмом,  стала основой его военной силы.

В 1373 году Лазарь, заручившись поддержкой Венгрии (ценой признания верховной власти венгерского короля – короля – католика !) и в союзе с правителем Боснии – баном (название боснийского короля) Твртко (который к тому же был не православным, а еретиком-богомилом!) и рядом сербских феодалов разбивает своего самого сильного конкурента – Николу Алтомановича (История Югославии, сс. 107-108). Побежденному Алтомановичу будущий святой Лазарь Хрбелянович приказывает выколоть глаза,  после чего становится самым сильным из сербских правителей. При этом Лазарь не принимает титула короля, довольствуясь титулом князя. Под властью Лазаря Хрбеляновича находятся северные и центральные области сербского королевства времен Неманичей, в южных областях распоряжается его зять, Вук Бранкович, разные несербские земли, завоеванные Душаном, пребывают под властью своих местных сербских правителей.

В 1371 году сербские правители Македонии король Вукашин Мрнявчевич и его брат деспот (деспот в данном случае – не ругательство, а официальный титул, что-то ниже короля, но выше князя) Углеша  пытаются остановить турецкое наступление и зовут на помощь всех сербских князей. Помощи ни от кого (в т.ч. и от Лазаря) они не получили, и были разбиты султаном Мурадом в битве при Марице (недалеко от Адрианополя). Вукашин и Углеша погибли в бою, владения Углеши непосредственно перешли под власть турок, а сын Вукашина Марко (прообраз сербского национального героя Марко Королевича из фольклора) признал верховную власть турок, сохранив автономию.

После этого турки продолжают наступление на Балканах и приходят в непосредственное соприкосновение с Сербией. Первые военные столкновения не были так уж неудачны для Сербии. В 1386 году войска Лазаря одержали победу над войсками Мурада при Плочнике. Настроения обреченности сербов на поражение и понимание Косовской битвы как героического мученичества,  заведомо обреченного с военной точки зрения на неудачу, появились лишь постфактум.

В 1389 году Мурад собрал все свое войско и повел его на Сербию. На помощь Лазарю воеводу Влатко Вуковича с войсками прислал боснийский бан Твртко, и свои войска привел зять Лазаря Вук Бранкович.

Как и почему сербы проиграли битву на Косовом поле, у историков есть разные мнения.  Описания битвы современниками хаотичны и не до конца понятны. Википедия пишет:

«По мнению исследователя  Желько Файфрича, армия союзников во многом уступала турецкой. У неё не было центрального командования, она была разделена между тремя главными командирами — Лазарем, Вуком Бранковичем и Влатко Вуковичем. Также сербское войско было несбалансированным по своему составу. Его основную часть составляла тяжелая кавалерия в латах, достаточно слабо прикрытая  пехотой.  Это, в свою очередь, давало значительное преимущество турецкой армии, в которой были широко представлены разные типы войск, подчиняющиеся одному командиру — султану Мураду.  Также необходимо отметить, что со времён царя Душана  сербские войска не имели крупных битв с армиями других держав. Их военный опыт в основном основывался на столкновениях между самими сербскими феодалами. В то же время турецкая армия имела богатый военный опыт, который увеличивала на протяжении почти 30 лет победоносных войн». http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%91%D0%B8%D1%82%D0%B2%D0%B0_%D0%BD%D0%B0_%D0%9A%D0%BE%D1%81%D0%BE%D0%B2%D0%BE%D0%BC_%D0%BF%D0%BE%D0%BB%D0%B5_(1389)

У сербов было средневековое рыцарское войско, у турок – современная дисциплинированная армия. Кроме того, наводит на размышления слабость сербской пехоты. Конницца – аристократический род войск, пехота – мужицкий. Сербские феодалы то ли не смогли, то ли не захотели привлечь к войне – этой традиционной рыцарской забаве – сербских простолюдинов, да и те не горели энтузиазмом защищать свое крепостное право и возможность для православных князей произносить высокопарные речи.

В ходе боя правое крыло сербско-боснийского воинства, которым командовал Вук Бранкович (да-да! Тот самый предатель!) одержало верх над левым крылом турок под командой Якуба, но турки после ожесточенного боя разбили центр сербов, где командовал сам Лазарь, и левый фланг,  где сражались боснийцы Влатко Вуковича. Увидев, что битва проиграна – причем не по его вине, – Вук Бранкович увел своих людей, вместо того, чтобы положить их головы за возможность произнести высокопарную речь и стать святым православной церкви  – за этот циничный поступок  он и был заклеймен сербским национальным мифом как предатель. Раненый Лазарь попал в плен к туркам и был казнен по приказу Баязида. Что он говорил перед смертью, и как протекал разговор Лазаря и Баязида, если он вообще имел место, современной науке ничего не известно.

А Милош Обилич? Что сделал во время Косовской битвы он?

Так вот.  Сейчас мы подошли к главной тайне сербского национального мифа. Если голова Милоша Обилича и вправду положена в основу, как сказал кинематографический, а не исторический князь Лазарь, то основа эта пуста. Добро пожаловать в реальный мир: сербского национального героя с таким именем никогда не существовало.

Достоверно известно, что султан Мурад погиб в ходе Косовской битвы и его преемником стал его младший сын Баязид, приказавший убить своего старшего брата Якуба. Обстоятельства гибели Мурада и имя человека, который его убил, скорее всего, навсегда останутся неизвестны исторической науке.

Современные сербские и европейские свидетельства, с одной стороны, турецкие с другой, расходятся в обстоятельствах описания гибели Мурада. Согласно первым, в начале боя к шатру  прорвались 12 сербских рыцарей, и один из них смог нанести Мураду удары в живот и горло (другой вариант, безымянный сербский рыцарь выдал себя за перебежчика –и далее как в сербской патриотической легенде). Согласно турецкой версии, уже после окончания боя, Мурад обходил поле битвы и, увидев его, тяжело раненый сербский воин, которого охранники Мурада приняли за мертвого, смог, мобилизовав последние силы, ударить султана мечом (лично мне такая версия представляется более поэтической и героической, что еще не означает, разумеется, что она истинна). Ни один из современных источников не называет при этом имени убийцы Мурада.

Это имя впервые появляется в конце 15 века, спустя более чем столетие. В «Записках Янычара» (1497) Константин Михайлович называет убийцу Мурада Милошем Кобицей. Дальше фамилия Кобица оттесняется фамилиями Кобилович или Кобилич. И лишь в 18 веке сербские патриоты, придя к выводу. что фамилия Кобилич (производное от «кобыла») в качестве фамилии главного национального героя выглядит крайне неблагозвучно, заменяют ее на фамилию «Обилич» (от «обилие», богатство).

По любым воинским меркам, воин, убивший предводителя врага и пожертвовавший эа это собственной жизнью, был героем. Но как звали этого героя и был ли он знатным рыцарем или безвестным простолюдином (что маловероятно в случае  правдивости сербо-европейской версии гибели Мурада, но не исключено в случае истинности турецкой версии), – мы не знаем,  и при доступных современной науке инструментах познания, никогда не узнаем.

После битвы на Косовом поле Баязид увел свои войска в Турцию, поэтому на первых порах результаты битвы были восприняты в Европе как поражение турок и победа христианской Сербии. Турецкое войско (как, естественно. и сербское), понесло большие потери, а обстоятельства гибели Мурада и Якуба были весьма сомнительны – если братоубийца мог быть турецким султаном, то мог ли быть им гипотетический отцеубитйца? (интересно, приходила ли турецким современникам в голову конспирологическая гипотеза, что убийцей Мурада мог быть не сербский рыцарь, а родной сын Баязид, – уж очень сомнительны обстоятельства этой гибели).

Но если силы турок были ослаблены, но уцелели,  то сила Сербии и вправду полегла на Косовом поле. Преемником Лазаря стал его сын, несовершеннолетний Стефан Лазаревич, а регентшей при нем  – его мать, Милица. Через несколько месяцев после битвы на Косовом поле, на северные границы Сербии напала Венгрия, решившая использовать благоприятный случай, когда военная сила Сербии уничтожена. Сербской правящей верхушке, точнее, тому, что от нее осталось, стало понятно, что независимость Сербии защитить невозможно. В итоге когда через год турецкое войско снова подошло к границам Сербии, Милица и ее сын без боя признали верховную власть турецкого султана и отдали свою дочь и сестру, княжну Оливеру, в гарем Баязида.

В 1390- начале 1400-х годов Стефан Лазаревич был верным вассалом Баязида (умудряясь при этом быть и верным вассалом Венгрии). Он принял участие в сражении при Никополе в 1396г, когда Баязид во многом багодаря именно его заслугам разгромил крестоносное войско. После того, как Баязид в 1402г. проиграл войну Тамерлану и был  взят им в плен, Стефан Лазаревич  участвовал в междоусобных войнах в Турции, поддерживал одного из сыновей Баязида, Мехмеда, и помог ему прийти к власти –  после кровопролитной гражданской войны с другими сыновьями Баязида. В благодарность и Баязид, и Мехмед не оставляли Стефана Лазаревича своими милостями, и Сербия переживала при нем период относительного экономического подъема.

Стефан Лазаревич умер   в 1427 году. Сыновей у него не было, и он передал власть своему племяннику Георгию Бранковичу. Этот последний продолжал политику лавирования меджду Турцией и Венгрией – до тех пор, пока венгерский корооль с огромным христианским войском, нарушивший перемирие и внезапно напавший на Турцию, не был разгромлен и уничтожен вместе со со всем своим войском в Варненской битве 1444г. Это означало провал попыток остановить Турцию силами объединенной Европы, и предрешало судьбу как остатков Византийской Империи, так и полусамостоятельного Сербского княжества.

Константинополь был завоеван турками в 1453 году, а Сербское княжество в 1454-1456 годах. Султан, оставил, впрочем, Георгию Бранковичу в пожизненное владение автономный район вокруг Смедерево, пока, наконец. со смертью Георгия Бранковича в 1459г. не исчез этот последний огрызок сербской средневековой государственности.

Чтобы понять, почему Сербия, наряду с Византийской Империей и всеми балканскими царствами, княжествами и королевствами,  была так быстро побеждена Турцией, нужно рассмотреть, чем была тогда эта последняя. Причем при изучении Турции того времени нужно отбросить антитурецкую легенду, возникшую в 18-19 веке и переносящую на Турцию эпохи расцвета, на Турцию 14 – 15 веков, черты Османской Империи эпохи ее упадка.

Антитурецкая легенда была создана националистическими движениями подвластных Турции балканских народов в 18-19 веках. Национализм не историчен – даже тогда, когда он в данное время и в данном месте служит делу исторического прогресса. Для националиста свойства как его нации, так и наций враждебных всегда одни и те же – и одни и те же взаимоотношения этих наций. «Запад» – извечный враг России, а турки по природе своей всегда угнетали сербов и морально разлагались. На самом деле то, что справедливо для 18-19 веков, может быть совершенно неверно для 14-15 веков.

Невозможно объяснить грандиозные победы Османской Империи 14-15 веков, если не видеть, что для крестьян Византии и Балкан, замученных чудовищным деспотизмом своих царей, князей и деспотов турки были не поработителяими, а освободителями. Точно так же –  как освободителей –  воспринимали в VII – VIII веках арабов угнетенные массы Византийской Империи, Сасанидского Ирана и готской Испании. Без массового сочувствия местного населения победы изначально крошечной Османской державы необъяснимы. Объяснять победы турок лишь военными и политическими талантами их вождей 14 века – султанов Османа, Орхана и Мурада, или прекрасной военной организацией турецкой армии недостаточно. Прежде чем турецкая армия могла быть  прекрасно организована, а турецкие султаны проявить свою гениальность, турецкую армию надо было создать. Прежде чем турецкая сила смогла побеждать, турки должны были создать силу.

Изначально, в 13 веке,  ядро  будущих турок-османов составило небольшое туркменское племя кайы, владевшее Османским бейликом, автономным княжеством, подчинявшимся Конийскому султанату – на границе с Византийской империей. Пограничное положение бейлика, проживание в нем в условиях постоянных войн и постоянно висящей над головой угрозой смерти делало жизнь в бейлике гораздо более рискованной, но и гораздо более свободной, чем жизнь в соседних христианских и мусульманских деспотических государствах. В пограничье бежали самые смелые, энергичные и решительные, те, кто опасную свободу предпочитал привычному рабству. Это был мусульманский аналог позднейшего христианского казачества.

«Изначально бейлик Османа, не имеющий выхода к морю, заметно уступал другим тюркским княжествам как по размерам своей территории, так и по уровню социально-экономического развития.

Осман, а затем и Орхан обычно просто утверждались в звании бея на совете племенных старейшин. Бей выполнял роль военачальника, а его основной функцией была организация джихада  или газавата против неверных (греков). Бея поддерживали его многочисленные родственники – сыновья и братья, которых после очередной победы над неверными он назначал правителями захваченных городов, крепостей или земельных наделов.

Первоначальное внутреннее устройство Османского бейлика было крайне примитивным[3] по сравнению с Византийской империей, но это было даже на руку самим османам. В отличие от Византии, в молодом бейлике не было налогообложения, а потому многие греческие крестьяне поспешили войти в его состав, так как желали избежать разорительных набегов гази. Но по мере роста его территории, османы начинали перенимать у Византии навыки бюрократического правления. Вскоре в бейлике появились свои визири и казначеи. Когда же христиане начинали ощущать всё бремя второсортного статуса неверных “дхимми”, было уже слишком поздно. У многих оставался лишь один выход – принять ислам и тюркский образ жизни». http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9E%D1%81%D0%BC%D0%B0%D0%BD%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9_%D0%B1%D0%B5%D0%B9%D0%BB%D0%B8%D0%BA

Не стоит преувеличивать отвращение византийских крестьян и ремесленников к принятию ислама. Православие с его подавлением еретиков, инаковерующих успело затерроризировать всех и вызывало отвращение, а ислам не был настолько чужим и враждебным, как может казаться. Он выглядел как продолжение и логическое завершение христианства, очищенное от крайних   христианских нелепостей и несуразиц (догмат Святой Троицы, непорочное зачатие, культ святых) строгое и чистое монотеистическое учение. К тому же,  в учении Мухамеда, вопреки антиисламским мифам, содержится уважительное отношение к «людям писания», т.е. к иудеям и христианам, а иудаизм и христианство расцениваются не как однозначное заблуждение, а как ступени на пути познания истины,  как религии, предшествующие исламу и дружественные ему. Как и в эпоху арабских походов, ислам в 14 веке стал в Малой Азии и на Балканах религией революции,  хотя эта революция неизбежно была частичной и означала не уничтожение феодального строя как такового, а лишь уничтожение его самых отвратительных сторон и начало нового прогрессивного витка феодального развития.

В 1299 году Осман, правивший бейликом с 1281г.,  провозгласил себя независимым от правителей Коньи султаном. Началась эпоха османской экспансии.

Население Малой Азии и Балкан, трудящиеся классы, измученные 200-летней войной всех против всех, чудовищным феодальным гнетом и деспотизмом местных правителей, во-первых, не могли сопротивляться османам, даже если бы и хотели, потому что были отучены своими правителями и их повседневным террором от самостоятельной активности, от умения воевать, а во-вторых, не видели в войне с турками-османами смысла. Победа турок-осман означала для них смену правителей – только и всего.  При этом новые правители и новая система были явно лучше старых.

Во-первых, заканчивались феодальные войны с их чудовищными разорениями и насилиями. Обширный регион снова становился единым целым, и это вело в перспективе к экономическому росту.

Во-вторых, менялся тип феодализма. Османская империя эпохи расцвета была системой государственного феодализма. Крестьяне были обязаны платить налоги (как правило, десятую часть урожая), но являлись лично свободными людьми. Турки уничтожали крепостное право там, куда приходили, – в этом и был главный секрет их победы. В Турецком государстве феодал не был хозяином и владельцем крестьян, он лишь получал от государства право на долю от собираемых с крестьян налогов – и получал его только до тех пор, пока нес военную службу. Русский публицист 1550-х годов, идеолог дворянской (т.е. антибоярской) революции Иван Пересветов ставил именно такой тип феодализма в качестве примера и образца для подражания в Московской Руси. Ленивые феодальные властители, занимающиеся чистым социальным паразитизмом, должны быть уничтожены. Останутся лишь служилые. т.е. защищающие крестьян, дворяне, и кормящие их крестьяне. Именно так, по мнению Пересветова, обстояли дела в Османской Империи, и если бы в ней еще господствовало христианство, а не ислам, она вообще была бы идеальным государством и царством божии на земле.

Современный английский историк в своей обзорной работе по истории Османской Империи пишет:

«В действительности удел райи [христиан] под злым «турецким игом» оказывался настолько более высоким, по сравнению с положением крепостных в христианском мире под некоторыми христианскими господами, что жители соседних стран зачастую могли его предпочесть, и,  как о том писал современный автор, бежать за границу: «Я видел множество венгерских крестьян, предававших огню свои жилища и бежавших со своими женами и детьми, скотом и рабочим инвентарем на турецкие территории, где, как они знали, кроме сдачи одни десятой урожая, они не подвергнутся никаким другим налогам или притеснениям»….» (Лорд Кинросс. Расцвет и упадок Османской Империи. М., 1999, с. 226)

Кроме того, ранняя Османская Империя была обществом с высокой социальной мобильностью – в отличие от современных ей христианских государств. Достаточно было принять ислам (как в СССР 1920-х годов – вступить в Коммунистическую партию), и перед тобой открывались все дороги и пути – до поста великого визиря включительно. Правда, ты имел множество возможностей погибнуть в процессе делания карьеры, но жизнь все равно прожил бы яркую и интересную, такую жизнь, которая в христианских государствах Восточной Европы была доступна лишь потомственным феодалам. В 16 веке крестьянский сын и бывший служка в сельской церкви  серб Бойко Соколич станет Мехмедом Соколлу, великим визирем при нескольких султанах. В таковом качестве он будет всячески покровительствовать православию и сделает двух своих племянников – одного за другим – сербскими патриархами.  Он будет командовать турецким флотом, завоюет Кипр, женится на дочери султана Селима II,  построит мост через Дрину и чуть было не выроет Суэцкий канал.

Наконец, опять-таки вопреки мифам, ранняя Османская Империя была государством с невероятной для  христианского мира того времени веротерпимостью. Христиане должны были платить особый налог, но пользовались внутренним самоуправлением и не принуждались насильно к принятию ислама, что, опять-таки, было невероятно для католических и православных государств того периода. И, как уже было сказано, достаточно было христианину перейти в ислам. чтобы он стал равным членом мусульманской общины – и перед ним тогда все пути были открыты. В массовом порядке перейдут в ислам, например, боснийские богомилы, увидевшие в турках победоносного врага своих врагов – врага православной Византии и католического Рима.

Автор современной книги об истории Сербии пишет:

«…если к началу турецкого владычества относится больше свидетельств о службе и участии местного населения в [турецких] завоеваниях, то источники, относящиеся ко времени Венской войны (1683-1699), сообщают только о восстаниях,  о переходе на сторону неприятеля, о мятежах.

Менее всего обнаруживается свидетельств о сопротивлении турецкой власти в первые десятилетия после завоевания» (Сима М. Чиркович. История сербов. М., 2009).

Сопротивления туркам в первые десятилетия после установления их власти не было именно  по той причине, что местное население, измученное крепостным правом и феодальными распрями православных князьков, смогло при турках дышать свободнее, чем до них. И лишь потом, чем дальше, тем больше, когда турецкий феодализм закончил прогрессивную стадию своего развития, и вступил в стадию разложения,  начал уподобляться феодализму старого типа, который он когда-то и сверг, лишь  тогда возникает массовое сопротивление туркам, развивается гайдучество – и  складывается антитурецкая легенда, формируется сербский миф о событиях 14 века.

Миф этот при всей его красивости и поэтичности,  имел мало общего с реальностью, и люди, которые фигурируют в нем , нередко в сербских песнях действуют противоположно тому, что делали их реальные прототипы 14 века. Про мифы, связанные с битвой на Косовом поле, мы уже сказали. Но ими дело не ограничивается. Любимым героем сербского фольклора является королевич Марко, изображенный в сербских песнях. как бесстрашный борец с Турцией. Между тем реальный прототип королевича Марко, Марко Мрнявчевич, сын погибшего в битве при Марице в 1371 году короля Вукашина, четверть века после гибели своего отца был верным вассалом турецкого султана.

http://novaiskra.org.ua/?p=947